облако тэгов
В связи с недавней дискуссией о "Рифтерах" Питера нашего Уоттса вывешиваю три рецензии на все части цикла. Так сказать, эволюция восприятия одного отдельно взятого рецензента. Если дочитаете, надеюсь, понятно станет, почему эти книжки надо читать все вместе, "одним куском".
Предыдущие рецензии в колонке:
— на книгу Нила Стивенсона "Вирус "Reamde"
— на сборник статей и рецензий Сергея Шикарева "13"
— на книги Вернора Винджа «Пламя над бездной» и «Глубина в небе»
— на книгу Александра Золотько «Анна Каренина-2»
— на книгу Дэна Симмонса «Фазы гравитации»
— на книги Майкла Суэнвика «Хроники железных драконов», «Однажды на краю времени» и «Танцы с медведями»
— на книгу Нила Геймана «The Sandman. Песочный Человек. Книга 4. Пора туманов»
Питер Уоттс. Морские звезды: Роман. / Peter Watts. Starfish, 1999. Пер. с англ. Николая Кудрявцева. — СПб: Астрель-СПб. М: Астрель, 2012. — 448 с. — (Сны разума). Тир. 3000. — ISBN 978-5-271-42350-5. ISBN 978-5-9725-2256-9.
Если вы читали «Ложную слепоту» Питера Уоттса, роман, ставший главным событием в переводной НФ 2009 года, то наверняка обратили внимание: автор неровно дышит к девиантам, персонажам с ярко выраженными психическими отклонениями. Из того же сора выросло и сообщество рифтеров. Согласно Уоттсу, только люди, пережившие детскую психическую травму, привыкшие к насилию над собой, комфортно чувствующие себя в агрессивной среде, не сломаются и не пойдут вразнос в вечной тьме, на дне морском. Поломанные, искалеченные души находят свое место в глубоководном царстве Нептуна — как и планировали дальновидные авторы проекта. Но рифт постепенно меняет своих обитателей, влияет на их самооценку, отношение к собственной жизни и ближайшему окружению — а вот этого уже не могли предсказать даже лучшие психологи.
Питер Уоттс не претендует на приоритет по части описания такого специфического социума. Еще в 1964 году Филип К.Дик на страницах романа «Кланы альфанской луны» запечатлел общество, состоящее из граждан с ярко выраженными психическими отклонениями: «шизофреники вяжут веники, параноики пишут нолики» и далее по тексту. Но в «Морских звездах» другой расклад. Роман Дика — выпуклый гротеск, выразительная социальная метафора. Роман Уоттса — одна из моделей возможного будущего и напряженная психологическая драма в одном флаконе. Совсем другое преломление темы. Ну а массовое освоение человечеством океанского дна фантасты давно считают делом ближайших десятилетий, об этом написаны сотни книг и сняты десятки фильмов. В отличие от большинства коллег, автор «Морских звезд» прежде чем откочевать на тучные литературные пажити успел получить докторскую степень по гидробиологии, позволяющую ловко жонглировать терминами, не впадая в науч-поповское занудство. Уоттс, отдадим ему должное, не забывает и предшественников — обратите внимание на «говорящие» фамилии рифтеров-первопроходцев: Кларк и Баллард.
Книга, которая явно придется по душе олдскульным поклонникам НФ, требует особого подхода: от сносок местами рябит в глазах и далеко не факт, что неподготовленный читатель, привыкший совсем к другой фантастике, прорвется сквозь нагромождение смыслов. Потери в личном составе неизбежны. Не исключено, что и у профессионалов — гидробиологов, геологов, айтишников — возникнут вопросы к переводчику Н.Кудрявцеву. Скажу в его оправдание только одно: уж больно густая солянка получилась у автора, никто не может объять необъятное. Но если отвлечься от терминологических споров, волнующих узких специалистов, перевод вполне годный, читабельный. Разве что регулярно повторяющийся вульгаризм «играется» неприятно царапает глаз. Переводчику на заметку: в современном литературном русском языке возвратной формы глагола «играть» не существует, слово используется исключительно для речевой характеристики героев, так же как «семки-треники-пивасик», а здесь явно не тот случай.
И в заключение: открывая «Морские звезды», не забывайте, что это ранняя книга Уоттса, фактические его романный дебют. Ее успел прочитать — и одобрить! — еще Роберт Шекли, ныне покойный. Многого из того, чего ждешь от автора «Ложной слепоты», здесь попросту нет, хотя кое-какие контуры уже просматриваются. Уяснили? Запомнили? Отлично! Тогда готовьтесь к погружению!
Питер Уоттс. Водоворот: Роман. / Peter Watts. Maelstrom, 2001. Пер. с англ. Николая Кудрявцева. — СПб: Астрель-СПб. М: АСТ, 2015. — 480 с. — (Сны разума). Тир. 2000. — ISBN 978-5-17-087254-1.
В свое время отечественные фантасты, пытавшиеся раскрутить маховик движения «турбореалистов», ввели в обиход занятный термин «эпикатастрофизм». Мол, вся жизнь (и человека, и человечества в целом) — одна сплошная катастрофа. Что-то где-то всегда горит, рушится, взрывается, тонет, рассыпается пеплом — и с этим ничего не поделаешь, так уж устроен наш мир, неизлечимо больной энтропией. Эту концепцию могли бы взять на вооружение и герои Питера Уоттса. Они живут в декорациях бесконечного фильма-катастрофы. Смерчи, цунами, эпидемии, засоление почв, истощение источников пресной воды, «красный прилив», неконтролируемые мутации — все это обрушивается на них разом. Единственное, что можно сделать в такой ситуации — минимизировать ущерб, принести необходимую жертву, выбрать меньшее зло. Для многих персонажей «Водоворота» спасение мира — рутинная работа, скучный повседневный труд. Как и ликвидация последствий — иногда вместе со свидетелями, способными посеять панику и подорвать веру в благополучный исход.
«Специалист подобен флюсу», заметил Козьма Прутков. Канадец Питер Уоттс — специалист по экологическим системам, гидробиолог и немножко айтишник. И это, надо сказать, чувствуется. Он описывает весь мир как комплекс экосистем: устойчивых и уязвимых, стремительно эволюционирующих и застывших в шатком равновесии, изолированных и активно взаимодействующих друг с другом. Главная угроза человечеству в трилогии «Рифтеры» приходит из океана, но там же, глубоко на дне, можно отыскать и спасение от энергетического кризиса, поджидающего нашу цивилизацию. Компьютерные сети пронизывают весь мир незримыми нитями — и при этом живут своей темной животной жизнью, больше похожей на жизнь перенаселенного экваториального леса, кишащие изобретательной, но безмозглой фауной, неподконтрольные и непредсказуемые. Все три «професиональные» составляющие на лицо. Будь Уоттс финансистом или профессиональным оперным певцом, рискну предположить, он увидел бы совсем иную картину: может быть, пульсацию денежных потоков, может — нескончаемую симфонию жизни и смерти.
Природа не знает понятия апокалипсиса. Там постоянно кто-то кого-то жрет, аж за ушами трещит, более приспособленный выживает менее приспособленного — это нормально, это в порядке вещей и автора не смущает. Даже в водовороте может со временем сложиться своя уникальная экосистема. Единственное, чего стоит бояться по-настоящему — потери видового разнообразия. Именно этим грозит Бетагемот, древнейший вирус, способный уничтожить всю земную биосферу за считанные десятилетия. Его распространяет Мадонна Разрушения, танцующая Кали, Вавилонская Блудница, оседлавшая библейское чудовище, — рифтерша Лени Кларк, чудом уцелевшая во время ядерного взрыва, который уничтожил глубоководную станцию и убил людей, ставших ее семьей. Теперь она мстит: корпорациям, которые использовали ее и выбросили, обществу, которое молча стояло в сторонке, всей безразличной и несправедливой вселенной. С Лени Кларк все понятно. Но в этом крестовом походе у нее оказывается неожиданно много сторонников. Даже те, кому по долгу службы положено выследить и «зачистить» носительницу Бетагемота, сочувствуют ей и стараются при случае оказать услугу — хотя точно знают, какую опасность для всего живого представляет беглая глубоководница.
И тут мы подходим к главному вопросу: зачем? Почему герои романа поступают вопреки собственным интересам, почему то и дело выдают фразы, в обыденном разговоре попросту немыслимые: «Пиранозильная ДНК. Более сильные пары Уотсона-Крика, чем у обычной РНК, и эта гораздо избирательнее в конъюгации. Например, последовательности, богатые гуанином, не скрещиваются друг с другом. Шестистороннее кольцо»? Почему говорят и действуют подчеркнуто не по-людски? Ответ, мне кажется, лежит на поверхности: да просто потому, что быть людьми в нашем понимании они давным-давно перестали. В мире Водоворота, в условиях перманентной катастрофы эволюционные процессы многократно ускорились. В техногенном аду выживает и добивается успеха лишь тот, кто эволюционирует быстрее других — и в нужном направлении. Тот, кто умнее, быстрее, сильнее, устойчивее к воздействию внешней среды, лучше распознает образы, анализирует информацию, решительнее применяет свои способности. В телах этих людей почти не осталось человеческой ДНК, их мозг неоднократно «перепаян» и улучшен, их мотивы определяются искусственно внедренными программами — например, трипом Вины, усиливающим угрызения совести, или ложными, специально сконструированными воспоминаниями. Без этих улучшений человек рано или поздно ломается под влиянием постоянного стресса и сходит с ума — либо подсаживается на антидепрессанты, вливается в бессмысленное и бессловесное стадо. То самое, которому мстит Лени Кларк...
С постчеловека, конечно, взятки гладки: мы можем только гадать, какие зоны коры головного мозга ласкает ему многоэтажное нагромождение научных терминов и неологизмов, из которых состоит этот роман. Кое-что от современного человека он, конечно, унаследовал — ну так и мы с вами во всю пользуемся отделами мозга, появившимися еще у рептилий. Стоило ли ради этого писать довольно пухлый и, посмотрим правде в лицо, не самый удобочитаемый роман? Даже если учесть, что на страницах «Водоворота» звучат некоторые идеи, положенные позже в основу «Ложной слепоты», magnum opus Питера Уоттса? Я не знаю ответа. Скажу только одно: с точки зрения видового разнообразия появление на отечественном рынке таких книг, как трилогия «Рифтеры» или «Отчаяние» Грега Игана, — безусловное благо. А то иные жанровые бестселлеры выглядят так, словно над мозгом их авторов и читателей уже основательно поработал Бетагемот.
Питер Уоттс. Бетагемот: Роман. / Peter Watts. Behemoth, 2004. Пер. с англ. Г.Соловьёвой, Ю.Вейсберга. — СПб: Астрель-СПб. М: АСТ, 2015. — 608 с. — (Сны разума). Тир. 2000. — ISBN 978-5-17-087255-8.
Случай не то чтобы уникальный, но и не самый распространенный: третий роман из цикла «Рифтеры» существенно сильнее двух предыдущих частей. С чисто художественной точки зрения: язык легче и прозрачнее, метафоры ярче, образы убедительнее. Не знаю, чья это заслуга, самого Питера Уоттса или новой команды переводчиков, Г.Соловьевой и Ю.Вейсберга, но по сравнению с «Морскими звездами» и «Водоворотом» роман «Бетагемот» заметно выигрывает. Мутная взвесь осела, солнечные лучи, пробившиеся сквозь толщу океана, высветили контуры замысла более сложного и масштабного, чем механическая сумма частей. Все ружья, торпедные аппараты и установки залпового огня, скопившиеся в арсенале Уоттса, наконец выстрелили — а если и не все, то достаточное количество, чтобы обеспечить полное покрытие цели. Изуродованные физически и психически постчеловеки с искусственно модифицированным поведением; компьютерный супервирус, эволюционировавший в глубинах перенаселенной компьютерной сети-Водоворота; суицидальная тяга к саморазрушению, таящаяся в недрах коллективного бессознательного вида хомо сапиенс; перепаханный техногенными катастрофами ландшафт Северной Америки середины XXI века; древнейший обитатель нашей планеты Бетагемот, готовый неторопливо пожрать всю биосферу, не исключая высших млекопитающих... На страницах новой книги эти элементы наконец складываются воедино, как кусочки гигантского трехмерного паззла.
Действие «Бетагемота» разворачивается через пять лет после апокалипсиса. Того самого конца света, провозвестницей и кровавой Мадонной которого стала Лени Кларк, глубоководница-рифтерша, одержимая жаждой мести своим создателям из транснациональной корпорации — а заодно и всему человечеству, которое безразлично стояло в сторонке, пока ее друзья страдали и умирали во имя Общего Блага. Что ж, месть удалась на славу. Североамериканская цивилизация лежит в руинах, вся власть на континенте сосредоточена в руках чудовища, социопата и сексуального садиста с ампутированной совестью. Но со временем слепая ярость Лени уступает место столь же всепожирающему чувству вины. К тому же в перевернутой вселенной Уоттса, где ад — на поверхности, а рай (по крайней мере, частилище) — глубоко под толщей океанских вод, не все пошло так, как было задумано. Над обитателями глубоководной станции «Атлантида», на которой планировали отсидеться корпы (а заодно и уцелевшие рифтеры), нависла новая угроза. И Ленни, чье имя стало нарицательным, а действия породили множество тоталитарных режимов и культов смерти, вновь поднимается на поверхность, выходит из пены морской. Но на этот раз не для того, чтобы сеять смерть и разрушение, а с прямо противоположной целью.
Биологическая, химическая, социальная природа добра и зла — одна из сквозных тем трилогии «Рифтеры». Хотя, разумеется, далеко не единственная. Зло сознательное и зло рефлекторное, зло меньшее и большее, зло в ответ на зло и зло во благо... На страницах «Бетагемота» представлены все сорта, на выбор. Вина, ненависть, любовь, нежность — все это результат сложных биохимических процессов в отделе мозга, доставшемся нам в наследство от рептилий. Друзья и враги меняются местами, стоит чуть-чуть поколдовать с нейромедиаторами, которые вырабатывают «маленькие серы клеточки». Постиндустриальное общество устроено настолько сложно и настолько шатко, что любое из этих чувств может стать убийственным — а может спасительным для всего человечества. И долгосрочные последствия не предскажет ни одна динамическая виртуальная модель, даже самая сложная и тщательно продуманная...
«Бетагемот» — прекрасный завершающий аккорд, придающий новое звучание всей трилогии «Рифтеры». Проблема в том, что освоиться в мире будущего, который рисует Питер Уоттс, очень непросто даже если начинать с первой книги цикла. В принципе, это один огромный роман в трех частях — именно так его и следует читать, ни в коем случае не забегая вперед и не заглядывая на последнюю страницу.
цитата Из интервью:По своему опыту могу сказать, что погружаясь под воду ты испытываешь кристально-ясное чувство чуждости, инопланетности окружающей вселенной. Мир под водой может быть жутким, прекрасным, устрашающим и невероятно скучным, причем эти состояния сменяют друг друга мгновенно. Я погружался в разных местах, от девственно чистых коралловых рифов до районов радиоактивных выбросов. Неважно, был ли этот опыт возвышенным или ужасающим — это всегда был опыт столкновения с другим миром. Я могу совершенно точно сказать, что моя собственная практика даже не морского биолога, а ныряльщика, дала мне совершенно явный, натуралистический опыт переживания инопланетного. Даже если ты не ныряешь, не погружаешься на глубину сам, а просто знаешь, какие там обитают существа, ты тоже можешь ощутить, сколько в мире разнообразия.
Источники:
http://krupaspb.ru/piterbook/recenzii.htm...
